Обряд как средство укрепления религиозных чувств и нравственного воспитания

Одной из внешних сторон Православного богослужения есть обряд. Он представляет собой “символическую форму глубочайшего духовного содержания религии; это внешнее, телесное выражение религиозного чувства и благочестивой настроенности человека” [1].   Он также является видимым знаком благодатной помощи Божьей, ниспосылаемой по нашей вере в богослужении и таинствах. В процессе освящения человека “церковно-богослужебные обряды можно сравнить с проволоками, через которые распространяется от заряженной батареи электрический ток” [2].    

Обряд, с одной стороны, возникает из психологических потребностей человека, а с другой – на этой же самой почве имеет большое влияние в процессе  религиозно-нравственного воспитания.

О необходимости обряда в богослужении говорит епископ Феофан. “Что есть священнослужение? – спрашивает он и отвечает: – ряд молитв, читаемых, поемых и мысленно к Богу возносимых. В этом сущность священослужения. Но так как мы заключены в пространство и время, то всякое служение требует своего времени, своего места и порядка, своей обстановки, обряда – того, что неизбежно обставляет ряд молитв, хотя не составляет существа служения. Священослужитель в известном месте, в известное время, в определенном порядке, как положено в церкви, совершает свое священнослужение, причем и он, и причт,  и христиане держат себя в известном положении. Все это есть обряд. Но суть дела не в этом внешнем, а в ряде молитвословий, совершаемых при этом. Это же все происходит потому, что мы пространственны и временны и что ни станем делать, делаем в свое время. И кто бы в этом полагал существо веры, делал бы большую ошибку” [3].  Потому что обряды, соприкасаясь с догматами веры, к существу веры не относятся, имеют не догматическое, а этико-психологическое значение. Они являются как бы внешним покровом, оболочкой, под которой символически скрываются внутренние духовные истины.

Обрядовая форма нашего богослужения естественно и необходимо, вытекает из самой организации человека – физиологической с одной стороны и психологической с другой, в которой та и другая находятся в тесной связи и взаимодействии. Вся жизнь человека определяется этим взаимодействием и происходит так, что ни душа, ни тело не совершают своих действий друг без друга. “Если работает душа, то ее деятельность выражается через тело. Если работает тело, то с изволения и под управлением души. Такое взаимодействие души и тела основывается на психо-физическом законе, по требованию которого приятные и болезненны наши состояния стремятся произвести деятельные проявления во вне, каждый по мере силы своей интенсивности”[4].   Причем  те или другие психические состояния (аффекты) у всех выражаются определенным внешним образом. Так, например, когда человек радуется, принимает веселый вид, когда обращается с просьбой к лицу, от которого зависит его судьба, то принимает смиренно-просительное выражение; когда в чем-нибудь раскаивается или просит прощения, то волнующее его чувство тоже отражается на лице. Эти и подобные факты убедительно говорят о прямой и неизбежной связи между внутренним состоянием человека и внешним проявлением этих состояний в соответствующих действиях и выражениях  телесных. Этого никто не может опровергнуть, потому что для каждого оно очевидно, и каждый  испытал это на себе. Если же всякое душевное состояние выражается внешним способом, то в силу того же свойства, оно должно всегда воплощаться во внешних формах. Поэтому человек, религиозно настроенный, в частности молящийся, испытывает внутреннюю неустранимую потребность осенять себя крестным знамением, падать на колени, класть земные поклоны, поднимать глаза к небу и т.п.

На этой же самой психологической почве и из тех же самых побуждений могут быть объяснены и другие более сложные проявления богослужебного культа: построение величественных храмов, колокольный звон, употребление икон, благовонное курение, крестные ходы, установление поста и другие. Все это вытекает из того психологического закона, по которому человек облекают трауром все печальное, а все радостное наряжает в светлую блистающую одежду.

Богослужебный обряд со всеми его разнообразными формами имеет аналогию и в других областях человеческой деятельности. “Мы устраиваем памятники на могилах людей, – говорит профессор А.Ф.Гусев, – которых особенно любим и уважаем; воздвигаем монументы героям и соотечественникам; дорожим всякою вещею или портретом умершего близкого родственника или друга. Когда устраиваем овации какому-нибудь общественному деятелю или писателю; когда украшаем дома флагами в дни радостных событий; когда носим траур по умершим, то во всех этих случаях стоим на той же самой почве, на которой возник богослужебный культ” [5].

Необходимо отметить и то, что некоторые люди или целые общины, которые особенно упорно отрицают внешнее обрядовые формы Православного богослужения, не только не отрицают законности аналогичных явлений в других областях человеческой деятельности, но относятся к ним явно с пониманием. Траур, как выражение гражданской скорби, всеми признается вполне естественно и даже необходимо. Между тем, соблюдение установленных Церковью дней траура (Великий пост) они считают лишними. Для истинного христианина психологически не возможным есть употреблять изысканные блюда, веселиться и играть в Великую Пятницу по тем же самым причинам, по которым любящий сын не будет скакать и плясать перед гробом отца или в годовщину его смерти.

Да и те христианские деноминации (секты), которые выступают против богослужебной внешности, как показывает история, не могут обойтись без внешних знаков и обрядов для выражения своего религиозного настроения [6]. При этом их “обряд” в силу своей бедности не может сам благотворно воздействовать на молящихся, вызывая в них молитвенное настроение. Молящимся здесь самим все время приходится настраивать себя, а совершителю его все время приходится быть в напряжении, прибегая к искусственной аффектации, чтобы поддерживать настроение молящихся. В то время, как наше богослужение требует от священнослужителя только благоговейного его совершения [7].

Необходимость обряда вытекает далее из того, что совершение богослужебных действий может возбуждать в нас – и действительно возбуждает – молитвенный дух и молитвенное настроение. Психология знает не только о влиянии души на тело, но и об обратном влиянии тела на душу. Совершение богослужебных обрядовых действий вызывает в душе соответствующие им эмоции и переживания. Молящийся, приходя в храм,  может начать произносить слова молитвы и совершать молитвенные действия, не имея молитвенного настроения, оно может возникнуть как следствие его молитвенных подвигов и упражнений и через созерцание богослужебных обрядовых действий.

Блаженный Николай Кавасила по этому поводу говорит: «Благочестие, вера, любовь к Богу, полная горячности, – это все такие чувства, которые непременно мы должны иметь, приступая к святым (Тайнам), без которых смотреть на них крайне нечестиво. И чтобы достичь такого состояния, для этого недостаточно того,  чтобы в известное время изучить все, касающееся Христа, и знать это; нет, для этого необходимо, чтобы око нашего ума было постоянно обращено к этим предметам, чтобы мы созерцали их, употребив все усилия к тому, чтобы удалить все другие помыслы и сделать свою душу, способной к освящению. Ибо если мы будем иметь только понятие о благочестии так, что, когда нас спросят о нем, мы могли бы отвечать здраво, а когда нужно приступить к таинствам, не будем созерцать всего, как следует, а напротив, внимание наше будет обращено на другие предметы, то от этого знания нам не будет никакой пользы, потому что при этом в нас не может пробудиться ни одно из тех чувств, о которых было сказано, – мы будем иметь настроение, соответствующее тем мыслям, которые будут занимать нас в это время, в нас будут преобладать такие чувства, какие они в состоянии пробудить. Поэтому и присвоен священнодействию такой вид, при котором одно (понятие о благочестии) не только высказывается словами, но и представляется подробно взорам; другое (благочестивое чувство) выражается во всем священнодействии для того, чтобы посредством этого удобнее действовать на наши души, чтобы в нас было возбужденно чувство, а не простое только созерцание, так как воображение при содействии глаз гораздо яснее представляет нам образы предметов; посредством другого не дать места забвению, не допустить мысли переключаться на другие предметы, пока дело не дойдет до самой Трапезы, чтобы таким образом, будучи исполнены таких мыслей и имея созерцание в полной силе, мы приобщились святых Тайн… Вот смысл всего священнодействия говоря вообще» [8].

Обряд также выполняет функцию психологической поддержки верующего человека.

Непостоянность этого мира пугает человека разного рода опасностями и неблагополучиями, связанными как с явлениями в природе, так и функционированием в обществе. В связи с этим верующий человек стремится найти чувство спокойствия и защищенности, гарантии благополучия и, как правило, находит успокоение в церковном богослужении. Посещая церковь, православный христианин не только получает от Бога благодатную помощь и заступничество, но и психологическое успокоение, т. е. умиротворенное состояние. В результате  в человеке укрепляется вера в Бога, появляется надежда на будущие, чувство стабильности и благоденствия в общем контексте несчастьев, страданий и опасностей. Об этом говорит нам святитель Дмитрий Ростовский: «Аще кто узрит в себе совесть и ум смущен да идёт в священный храм Господен, его же избра Бог в жилище Себе. В церкви бо радующихся соблюдаема есть радость, скорбящих утешение, опечаленных веселие, трудящихся успокоение, болезней отрада, надежда в Господе» [9].

Обряд психологически способствует запоминанию религиозных истин, которые содержатся в богослужениях. Это видно из вышеприведенной цитаты блаженного Николая Кавасилы, где он говорит, что понятие о благочестии «не только высказывается словами, но и представляется подробно взорам» [10].

Кроме этого, богослужебный обряд, основой которого есть символ, имеет и педагогические воздействие. Он символически «изображает тайны мира невидимого и вспоминает события церкви Божьей на земле» [11]. Профессор В.Ключевский говорит, что «для усвоения истины сознанием достаточно известного усилия мысли и памяти, чтобы понять и запомнить её. Но этого очень мало, чтобы сделать истину руководительницей воли, направительницей жизни целых обществ. Для этого нужно облечь её в формы, в обряды, в целое устройство, которое непрерывным потоком надлежащих впечатлений приводило бы и размягчало нашу грубую волю и таким образом посредством непрерывного упражнения и навыка, превращало бы требования истины в привычную нравственную потребность, в непроизвольное влечение воли… Обряд – это своего рода фонограф, в котором застыл нравственный момент, вызывающий в людях добрые дела и чувства» [12].

Именно в таком невербальном (безсловесном) способе религиозные истины, воплотившись в обрядовые действия, дают возможность задуматься верующему над смыслом религиозного учения, самоуглубиться в историю своего религиозно миропонимания, в особенности своего мировоззрения. Через участие в богослужении человек религиозно просвещается, и это просвещение каждый раз по новому открывает ему церковные истины. Поэтому «каждый приходящий в храм, – пишет прот. В.Нечаев (впоследствии еп. Виссарион), – пусть внимательно вслушивается во всё, что здесь поётся и читается, – он и без школьной подготовки узнает всё, что нужно ему знать для спасения души. Храм с его богослужением есть такая школа. И тем легче можно успеть в усвоении учения, предлагаемого богослужением, что это для каждого из нас до конца жизни непрерывно повторяется… В высшей степени важно и то, что богослужение служит практическим способом обучения истины веры и нравственности. В нём эти истины не отчётливо предлагаются, а входят большею частию в состав молитв. Таким образом, если молящийся славословит Отца и Сына и Святого Духа, он через это обучается вере в догмат искупления. Догмат почитания святых он усвояет через то, что действительно молится святым и прославляет их. Значение догмата веры о поминовении усопших приобретается через действительное поминовение их и т.д.» [13].

Священно-символические действия так же, как и обряды, возникают из психологических потребностей человека и так же имеют нравственное воздействие на молящегося, поэтому они называются символическими, что за видимым, внешним способом их совершения лежит и скрывается какая-нибудь священная мысль.

К символическим действиям относятся: крестное знамение, поклон, коленопоклонение, благословение священника и т.д., то есть, те внешние действия, которые сопровождают нашу молитву.

Сам Господь, наш Иисус Христос, при молитве к Отцу Небесному употреблял благоговейные знаки: поднимал очи к небу (Мф М 18;Мк 6,41; Лк 9,16; Ин 11, 41;), преклонял колени (Лк 22,41), падал ниц (Мф 26,39;Лк 9,16;Ин 11,41;), вздыхал (Мк 7,34), проливал слезы (Евр 5,7).

Пользовались внешним движениям и святые апостолы (Деян 9,40; 20,36; 1 Кор 14,25). О внешней стороне молитвы упоминают мужи апостольские и христианские апологеты [14] и святые отцы [15].

Каждое из этих действий имеет свой смысл и значение, и поэтому оно зависит от характера молитвы. Так, хвалебной молитве более приличествует стояние, ибо здесь уста изливают перед Богом, главным образом, полноту сердечной радости; благодарственной – поклон, как это бывает в жизни обыденной. Просительно – покаянной молитве свойственны формы, выражающие сокрушение молящегося и его взывание к Божьей помощи. Такими знаками могут быть: поднятие рук к Богу, наклонение головы, преклонение колен, земной поклон и прочие.

Глубокий психологический смысл, характеризующий возникновение символических действий заключается в словах Священного писания: «От избытка сердца глаголют уста» (Лк 6,45). Когда душа полна бывает благоговейных чувств к Богу, она невольно изливает их в торжественных гимнах, возвышениях рук, преклонении колен и т.д. Таков закон душевной жизни человека.

Ввиду такой тесной и неразрывной связи внутренней и внешней молитвы, святитель Филарет Московский считает даже бесполезным ставить вопрос о том, не довольно ли одной внутренней молитвы без наружной [16].

Священно-символические действия имеют и педагогическое воздействие. Так, например, крестное знамение, являясь главным молитвенным знаком, наводит на размышление о величайших к нам милостях и благодеяниях Божьих, а также напоминает о важнейших догматах веры и главной заповеди – любить Бога всем помышлением [17].

Такой обряд как стояние за богослужения учит присутствующих подражать ангелам небесным, которые служат Богу, “предстоя со страхом окрест престола Его” (Апок. 7,11) “Это положение напоминает о призвании христианина”, – говорит прот. Т.Дебольский, чья жизнь по учению апостола  Павла должна быть непрестанным служением Богу (1 Кор. 16,13; Ефес 6,14).

Поклон или наклонение главы учит человека благоговению перед Богом. «Кроме того, поклоны как физическое упражнение побуждают энергию душевную и телесную, – говорит св. Иоан Кронштатский, – смиряют душу, возбуждают ее к размышлению и чувству повинности нашей перед Богом. Без поклонов нас может одолеть окончательная косность, дремота, рассеянность, леность, к которым так склонна наша душа и тело» [18].

Окропление святой водой напоминает христианину о духовном очищении и духовной бодрости [19] и т.д.

Даже такие действия как вставание ранним утром к богослужению по зову церковного колокола, простаивание целыми часами за продолжительными церковными службами в безмолвии и сосредоточенности, «являются упражнениями воли и всего тела в труде, бдении, терпении и постоянстве» [20]. Усвоение этих уроков очень важно, так как они «открывают вход в то высшее училище духовной жизни, в ту внутреннюю жизнь, где не видно конца борьбы с нашими страстями, где кровавым трудом достаётся победа» [21].

Символические действия являются как бы формой социального поведения верующих, что  раскрывает их отношение как к Божественному, так и к профанному (мирскому). Их функция в богослужении заключается в том, что они регламентируют взаимоотношения людей с Богом, служат как бы мостом, по которому осуществляется переход от мирского к Божественному и наоборот. Исполняя эти функции, они вызывают и одновременно учат человека благоговению, страху и любви к Богу.

Таким образом, до тех пор, пока человек состоит из двух природ – тела и души обрядовая, сторона религии ему необходима. И не даром в Апологии Христианства Геттингера сказано: “кто восстает против внешних проявлений молитв, против чувственных выражений и знаков, и не употребляет их, тот стесняет свою душу и, вместе с тем, лишает освящения своего тела. Кто специально их избегает и принуждает к этому других, тот не имеет в себе тёплого сердца, и религиозность такого человека слишком поверхностна”[22].

              БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ

                1.  Федеров В. доц. прот. Обряд и богослужение в Православной                                  Церкви //Вестник ЛДА, 1990. №1. С. 137.

  1. 2. Левашев П. свящ. Зачем так много у нас обрядов. С-Петербург, 1906. С.17.
  2. 3. Феофан еп., Письма к одному лицу в С-Петербурге по поводу появления там нового учителя веры. М., 1907. С. 126.
  3. 4. Соколов А. Культ как необходимая принадлежность религии. Казань, 1900. С. 96.
  4. 5. Гусев А. Ф. проф., Необходимость внешнего богослужения. Казань, 1902. С. 5-6.
  5. 6. см. Кремлевский П. Нужна ли Церковь христианину. С-Петербург., 1902. С. 151-155.
  6. 7. Саплин З. Православно-христианское богослужение в понимании русской интеллигенции. /рукопись/ К., 1913. С. 150.
  7. 8. Кавасила Н. архиеп., Изъяснение божественной литургии.//ЖМП. 1971. 31. С. 61-62.
  8. 9. Цит. по: Прозоровский Г. О Православном богослужении и его значении в христианской жизни./рукопись/. К., 1853. С. 104.
  9. 10. Кавасила Н. архиеп., Указ. соч. С. 62.
  10. 11. Федоров В. доц. прот. Указ. соч. С. 137.
  11. 12. Ключевский В. проф. , Курс Русской истории. Ч.ІІІ. М., 1904. С. 369.
  12. 13. Федоров В. доц. прот. Указ. соч. С. 137.
  13. 14. Ориген. О молитве. Ярославль, 1884. С. 163-167.
  14. 15. Иоанн Златоуст, святитель. Творения. Т. З. Беседа о том, что не должно разглашать грехов братий. СПб., 1897. С. 373.
  15. 16. Филарет, митр. Московский, Пространный христианский катахизис. М., 1889. С. 103.
  16. 17. О крестном знамении, силе, значении и о чудесах его. Одесса, 1909. С.9. Ср.: Нахимов Н. Вера, молитва и жизнь православного христианина. СПб., 1910. С.33.
  17. 18. Сергиев И. свящ. Моя жизнь во Христе. С-Петербург 1903. С.227.
  18. 19. Федоров В. доц. прот. Указ соч. С.154.

20.Ключарев Н. прот., Несколько проповедей. М., 1873. С.6.

  1. 21. Там же
  2. 22. Геттингер Фр. Апология Христианства. Ч.І. С-Петербург, 1872. С.296.

 Прот. Александр Богданов ( викладач ВДС,кандидат богослов’я)

 

 

Переглядів: 150